Сон — в быль. Мое первое путешествие на 8000 км в Казахстан

Однажды в СПб, восемь лет назад, мне приснилась фотография, на которой моя тогдашняя машина стоит напротив дома детства в Казахстане. Я проснулся и съездил ее снять. Так получилось мое первое серьезное автопутешествие.

На самом деле, конечно, между тем утром и вечером старта прошли пара месяцев. Я скопил деньги, урегулировал рабочие дела, проверил машину. В последний день лета 2010 года я положил в машину ноутбук с GSM-модемом для работы и связи, фотоаппарат-мыльницу, немного денег, и взял курс на восток. В Казахстан. Туда, где каждое лето своего детства я жил с дедом и бабушкой.

Мне было 25. Я тогда уже полюбил дальние поездки. Ну то есть как дальние — самым большим моим вояжем были 1500 км до Мурманска и двух-трех дневные поездки в радиусе 1000 км от Питера. Кажется, предстоящее путешествие я не воспринимал как что-то особенное. До последних двух часов перед стартом, когда меня накрыл реальный мандраж. Температура 38 и панические атаки, аж до судорог в животе. Куда я поперся? На старом Ford Focus 2001 года, которому за два месяца до этого пришлось перебрать половину электрики за почти $2500? С тремя копейками в кармане? Из города выезжал как в бреду. Но вот знакомая Мурманка, резкий городской стиль езды сменяется плавным, трассовым. Отпускает. АЗС Neste, полный бак, шоколадка, лимонад. Дальний свет. Поехали.

Через 700 км, уже после перекура на подремать, завтрака, короткой прогулки и обеда в Вологде я ухожу на узкие региональные дорожки. Задворки Вологодской области, а вот уже и Костромская. Здесь я еще не бывал. Ощущение путешествия наконец-то догоняет меня.

На фото мой типичный завтра в дороге. В прозрачном пакете — овсяное печенье, про которое есть история. Перед выездом я заехал попрощаться к барышне, в которую тогда был бессовестно влюблен. Напомню — меня трясло, знобило, мысли были тревожными, я лежал головой у девушки на коленках и четко понимал что скажи мне «не езди» — и я бы не поехал. Но она была нежна и улыбалась: «я тебе печенье в дорогу купила!». Много лет спустя, уже другая женщина спрашивала, что нужно было сделать для того чтобы я совершеннно бестолково влюбился. Ей я связно не ответил, но, наверное — вот что (конечно, тут нужно читать между строк). На несколько лет овсяное печенье станет обязательным атрибутом всех поездок как символ трогательной заботы, приходящейся в нужный момент максимально кстати.

Новость дня на Русском Радио в Шарье — 17-летний гоп-ПТУшник убил кирпичом по башке мужика, который хотел стрельнуть у него сигарету. А в Кировской области в прайм-тайм по радио звучит песня со словом «п%%да» в припеве. Прикольные места.

Киров, Пермь — осматриваю бегло. Ночую в Кунгуре в какой-то жуткой гостинице. Тогда приличных гестхаузов там либо в принципе не было, либо найти их по интернету ночью не представлялось возможным. Утром следующего дня заглядываю в одноименную пещеру, впечатляюсь, и еду дальше.

Уральские горы вокруг трассы Пермь-Екатеринбург — не то что бы и горы вовсе, скорее холмы. Собственно гору я кажется вообще только одну запомнил, под Ревдой. Вечер в Екб, ужин в ресторанчике, прогулка по местному Арбату (ул.Вайнера), набережной, центру — и снова ночной перегон. Когда встает солнце, вокруг уже не холмы, а ровные степи. Завтрак в Кургане. Граница в Петухово, ничего особенного. Ну привет, Казахстан.

В дороге я отмечаю, фотографирую и записываю наблюдения. Так, в Кировской области встречаю новые для меня приемы топонимики. Названия деревень вместо привычного О заканчиваются на Ы: Лаптевы, Пестовы. А вот казахи к переименованию русских населенных пунктов нередко подходят просто — отрезают суффикс. Петропавловск — Петропавл. Уральск — (У)Орал (гусары молчать!). Удобненько.

В Петропавловске обедаю и разживаюсь местным мобильным интернетом. И здесь же день перестает быть томным. Машина начинает конкретно так троить, а то и двоить. Ближайший найденный сервис сначала моет форсунки за какие-то смешные деньги — не помогает, после чего на свет появляется пробитый модуль зажигания. На мое «дайте телефоны магазинов, щас поищу» — мастер грустно ухмыляется. Дело в том, что в Казахстане 2010-го года (как и сейчас, впрочем) нет Фордов. Вообще. Хорошо если пара процентов в автопарке страны. А значит, запчастей на них тоже нет.

Дело близится к закату. Я сижу на скамейке, рядом пасутся лошади и пахнет навозом. В руках телефон, на коленках ноутбук, ищу запчасть. В Казахстане ее не купить. Самым надежным способом оказывается попросить знакомых купить ее в Питере или Москве и отправить экспресс-доставкой — на все где-то 10 дней. С такими перспективами решаю ехать к цели, а там уж разбираться, надеясь что катализатор мне пропуски зажигания не убьют, а доступных 100 км\ч на местных дорогах достаточно.

Забегая вперед, катализатор не пострадал, а проблема решилась так. Во второй подход к ноутбуку я полночи читал ФордФокусКлуб и выяснил, что на мой мотор подходит модуль зажигания от жигулей-десятки, и нужно только чтобы подошли провода. Я вернулся в Кокшетау, купил на авторынке для жигулей нужную деталь, и там же, по схеме на экране ноута внедрил ее на место. Провода внатяг, но подошли. Этот эрзац благополучно проездил еще несколько десятков тысяч километров.

И вот я выезжаю в сторону Кокшетау. Это бывший областной центр, уютный городок, где из уличных громкоговорителей играют гитарные треки Joe Satriani. В детстве поездка сюда была целым событием под названием «едем в Город». Он, несмотря на мои питерские корни, почему-то казался большим, в то время как сейчас — почти деревней.

Удивительно, но я по памяти нахожу все повороты, помню названия и порядок всех поселков по пути. Какой большой и дальней казалась в детстве эта дорога, в то время как сейчас — боже, какая она узкая и всего 100 км! Кажется, ее не ремонтировали все прошедшие 13 лет. На дворе ночь. Темная, южная, звездная. Здесь меня второй и последний раз накрывает волнением. Неужели приехал?! По небу пролетает здоровенная яркая падающая звезда. Последний поворот, нужная улица, знакомый дом. Да, приехал. Дом детства немного поменялся под нужны новых хозяев, но я по-прежнему узнаю знакомые стены, знакомую мебель и вещи. И засыпаю в своей же детской комнате. Невероятно.

Давайте прогуляемся вместе со мной по селу Арыкбалык, про которое и есть вся эта история. На момент основания в первой четверти XIX века это была станица донских казаков, занятых добычей рыбы. О чем нам говорит само название: «Арык» = ручей, «балык» = рыба. Позже, в 1950-х, село станет одним из многочисленных объектов освоения казахской целины, сюда призывом партии и механизмами вузовского распределения начнут привлекать советскую молодежь. Среди них окажутся мой дед с Украины и моя бабушка с Вятки, они познакомятся здесь чтобы больше не расставаться.

В благополучные времена, когда Арык (как его зовут местные) был благополучным райцентром, здесь был тротуар. Забор-штакетник справа выцвел практичеки до дерева. Неудивительно — кажется, в последний раз его красил угадайте кто? «Не всякому мальчишке доверено красить заборы», помните у Марка Твена? Мне в детстве — доверяли и заборы, и не только, и вообще всячески привлекали к разнообразному бытовому труду. От участия в постройке заборов до заготовки сена и выпаса скота. Подарок для городского ребенка.

Заглянем на озеро — оно еще в мое детство стало непригодным для купания из-за грязи, и поднимемся по центральной улице наверх. Как положено, центральная улица называется Советской, следующая по значимости — Ленина.

Вокруг, особенно на второстепенных улицах, немноголюдно — во-первых, днем жарко, во-вторых, население за годы казахской независимости сократилось едва ли не втрое. Помимо типичной миграции «в город», уехали по программе репатриации так называемые «казахстанские немцы», русские уехали в более благополучную Россию.

«Наша» улица — третья по значимости, ул.Кирова. Застройка типична скорее не для Казахстана, а для российского юга. Бросаются в глаза «русские» ставни, например. Много позже, когда я окажусь в настоящей донской станице в Ростовской области, на шолоховском Тихом Доне, моим первым впечатлением будет «нифига себе как похоже». Такие же оштукатуренные или глиняные стены, такой же серый кирпич у более крепких домов, похожая организация участков и улиц. Хотя за двести лет вместо казачества в Арыке смешались в кучу немцы, ингуши, греки и русские со всех концов великого и могучего.

А теперь… ТРАМ-ПАМ-ПАМ! Вот он, тот кадр, который приснился мне во сне. Тот самый дом, та машина. Цель достигнута.
Это один из лучших домов в селе, если не лучший. Причем не только как постройка, но и как центр жизни. Моя бабушка начинала карьеру учительницей, но пошла вверх и на долгое время задержалась на позиции замсекретаря райкома. В ее зону ответственности входила социальная сфера и вообще взаимодействие с людьми. Насколько бабушка преуспела в своей работе и сколько принесла пользы людям в селе и районе, скажет факт. Практически все встреченные жители — русские и казахи старше 45-50, после моего ответа на вопрос «а вы вообще кто и откуда» просили сфотографироваться и записать привет. Имена «Полины Александровны» и «Николая Степановича Д.» открывали в селе любые двери, как в свое время был открыт их дом для многочисленных гостей и застолий, собиравшихся каким-то чудом даже в самые голодные 90-е.

Пройдемся еще немного, пролезем через забор на элеватор. На котором много лет трудился руководителем мой дед. В те годы в каждом помещении кипела жизнь, особенно сейчас, в сентябре, в сезон уборки. Сейчас тут что-то происходит, но сам факт что человек с фотоаппаратом, нетипичной машиной на чужих номерах беспрепятственно гулял по производственным мощностям, говорит о печальном.

Я продолжаю гулять по улицам, думаю, я обошел уже все село раза два. Кое-что уже не узнать — перестроено, но чаще разрушено. Другие объекты — магазинчики, здания, заборы — уже 15 лет стоят без перемен. И вдруг бросается в глаза красная «восьмерка». Очень старая, еще длинное крыло, низкая панель и решетка-клюв. Приглядываюсь. Блииин! Стопудово, это ж дедова машина! Она жива, на ходу. Удивительно конечно, ведь гоняли ее в хвост и в гриву еще тогда. Утащить тонну сена на прицепе — вперед, заехать в лес — не вопрос. Посадить за руль малолетнего пацана, который дотягивался до педалей весьма условно — и такое было:)

У меня есть еще две сотни кривеньких, но трепетно любимых фотографий села после нескольких прогулочных дней. Но время смотреть окрестности. На той «восьмерке» мы исколесили их все по многу раз — по делам, за ягодами и грибами, для заготовки сена и т.п. Сейчас асфальтовые дороги в довольно печальном состоянии, на Фокусе чаще всего проще спрыгнуть в степь и двигаться по полевым колеям. Так я заезжаю в поселок Целинный, где родилась моя мама. И снова пейзаж не казахский, а скорее донской. Но эту аналогию я узнаю много, много позже.

Небольшие горы, которые называют сопками — это типичный «казахский мелкосопочник», кроме как здесь, он есть еще в нескольких местах в радиусе пары сотен километров отсюда. Но вообще место уникальное, не очень типичное для степного Казахстана.

Я человек простой: вижу гору — залезаю. Спустя несколько лет в моей жизни появятся Хибины, Кавказ и Гималаи. А в детстве меня водили сюда наверх родители (кстати, к пешему туризму равнодушные). Каменные пейзажи очень напоминают скалы в карельских шхерах, в которые я влюблюсь с первого взгляда, и видимо, не без помощи подсознательных детских ассоциаций.

Вид с вершины, которая на пред-предыдущей фотографии — левая. Гора, озеро и село на берегу называются Имантау. Здесь, на озере, меня сделали рыболовом, я впервые самостоятельно ходил на веслах, плавал.
Ощущение, конечно, невероятное. Не укладывается в голове, что спустя годы я сам, за рулем на своей машине приехал за 4000 км, и вот стою на вершине той самой горы. Не знаю как объяснить, наверное, этот абзац «для понимающих».

Берега озера, степи вокруг, пейзаж на горизонте- они не поменялись ни капли. Те же полевые дороги, те же камни, тростники.

Новая здесь только машина. Есть мнение что путешествие — это обязательно подготовленный джип с колесами от лунохода и тонной металлолома по кругу. Тогда, восемь лет назад, я видел экспедиционники только на картинках, в интернетах тогда стали появляться рассказы о первопрохождениях маршрутов, куда сейчас только ленивый не ездит. А я поехал по маршруту, который мне приснился. И сделал сон былью.

Что было дальше? Дальше была Астана — новая столица Казахстана на базе колхозного Целинограда. Я отмыл степную пыль, переоделся в цивильное и катался по широким проспектам, гулял по бульварам с фонтанами, обедал в ресторанах из стекла и металла, фотографировал небоскребы.

А потом были новые 4000 километров в другую сторону. Я пошел альтернативным маршрутом, через Кустанай. И где-то здесь, в степях, я вдруг вдохнул запах свободы. Его знают все путешественники. Тогда я стоял посреди степи на перекрестке дорог, слушал музыку, и знал что все дороги для меня — открыты. Налево, направо, прямо — не вопрос. Была бы только цель. Или мечта.

Моим свободным выбором стал Южный Урал на замену отврательной федеральной трассе М5. Магнитогорск вместо Челябинска. Где-то здесь случился странный эпизод, когда за мной погнались, думаю, бандиты. Черная тонированная «девятка» стартанула от обочины за мной и попыталась догнать — я притопил. Я быстрее — и она тоже. «Хрен догонишь ты машину с отличной управляемостью на своем ведре с кочергой вместо задней подвески» — решаю, и втапливаю уже как следует. На извилистой дороге она отстала. Что это было, не знаю, но уже потом наслушаюсь дальнобойщицких историй про опасности этого региона.

Историю, которая привела меня тогда в Магниторгорск с букетом цветов, я расскажу вам, дорогие подписчики, отдельно. А сейчас отмечу что о крюке в несколько сотен километров я не пожалел ни разу — настолько красивее Ю.Урал чем центральный.

И в небесной России
Есть небесный Башкортостан
Там, в небесной Уфе,
Я, наверное, пьян.
Где народный герой
Летит на небесном коне,
Там, в небесной Новостройке
Ты приходишь ко мне.

— песню «Пилота» («Горько») я услышу тоже спустя несколько лет после этого фото. На горизонте Башкортастан и перевалы Ю.Урала.

Что было дальше? Уфа — ничего особенного.
Казань — прекрасна, провел там целый день за прогулками.

Н.Новгород — проехал, оставил на другой раз. Москва — здесь я показываю фотографии родным, и отдельно бабушке.
Вечером на выезде из столицы меня останавливают на посту, бла-бла-бла, документики. «Счастливого пути в дальней дороге!». Т-щ лейтенант, а я практически дома. Знакомая М10 кажется уже чем-то вроде прогулки за хлебом. Ночные спринтерские семь часов стали зажигательным окончанием путешествия, которое окончательно переделало в путешественные мою натуру и мою жизнь.